Приходской листок №11

18 июля 2014

«700-ЛЕТИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО – ИГУМЕНА ЗЕМЛИ РУССКОЙ»

ОГЛАВЛЕНИЕ:

1. Жизненный путь Сергия Радонежского
2. Поэтическая страничка для детей
3. «Верить по-детски» (рассказ из жизни)

ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ

"Игуменом всея Руси" - часто называют в народе Преподобного Сергия. Смиренного отшельника, чуждого не только гордыни, но и раздражения, злобы, уныния... Доброго, милосердного. Так не бывает — скажет кто-то, и будет прав. Действительно, не бывает. Или точнее, бывает, но — один раз на тысячу лет! Один на всю огромную Русь и на всю её долгую и противоречивую историю.

При крещении ему нарекли имя Варфоломей — в честь апостола Варфоломея. Имя редкое, необычное, притом, что братьев его звали повседневно — Степан да Петр. Уже потом, в монашестве, Варфоломей Кириллович — средний сын ростовских бояр Иванчиных, стал Сергием, а еще позднее — Преподобным Сергием Радонежским, почитаемым святым земли русской.

Точная дата его появления на свет неизвестна. Год в различных источниках варьируется от 1313 до 1322-го, а днем рождения назывались и 3, и 9 мая, и 25 августа... Рождению Варфоломея предшествовало одно знаменательное событие.

Однажды у беременной Марии Иванчиной, в церкви, во время литургии, в утробе троекратно прокричал младенец. К добру ли? К худу ли? Тогда много судачили об этом случае, но никто и подумать не мог, что так заявил о себе один из величайших русских святых.

Будучи младенцем, он в постные дни отказывался от материнской груди, если Мария много ела мясной пищи.

Когда исполнилось Варфоломею семь лет, его вместе с братьями отдали в обучение к дьячку. Но учился Преподобный плохо. Как ни старался, ни молился (семья Иванчиных была очень набожной, и сыновей воспитывали в этом же духе), не мог сложить буквы в слова! И тогда, произошло еще одно знаменательное событие.

Как-то в поле встретил Варфоломей монаха-схимника, рассказал ему о своем горе и просил помолиться Богу, чтобы помог в учении. Старец протянул отроку частицу просфоры: «То тебе дается в знамение благодати Божией и понимания Священного писания. О грамоте, чадо, не скорби: знай, что отныне Господь дарует тебе хорошее знание грамоты, большее, чем у твоих братьев и сверстников». Позднее, уже в родительском доме он успокоил Кирилла и Марию: «Сын ваш будет обителью Святой Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных заповедей».

Михаил Васильевич Нестеров « Видение отроку Варфоломею»

Будущий святой был необычным ребенком — мало общался со сверстниками, не участвовал в играх, зато усердно молился и помогал родителям. Работы хватало и по строительству дома, и по обустройству нового поместья: когда Варфоломею исполнилось 14 лет, порядком обедневшие бояре Иванчины перебралась на новые места — в Радонеж.

Мечтой Варфоломея была монашеская жизнь, но он до поры не мог позволить себе этого — оба брата уже обзавелись семьями, и ему приходилось заботиться о престарелых родителях. Вскоре Кирилл и Мария сами приняли иноческий постриг, а затем и схиму в Хотьково-Покровском монастыре (мужском и женском одновременно) и через несколько лет скончались. Отписав наследство младшему брату, Варфоломей и Степан (к тому времени овдовевший и принявший монашество с именем Стефан) вместе отправились на «взыскание места пустынного»...

Долго бродили они по окрестностям, пока в 30 верстах от Радонежа не приглядели возвышенность среди дремучего леса, а на ней — полянку. Местные жители считали это место особенным, святым: сюда словно свет божественный с небес струился, так было хорошо! На этом-то месте и поставили братья два сруба — один под церковь, а другой под келию, и стали жить, обустраивая свою небольшую обитель. Церковь освятили во имя Святой и Живоначальной Троицы. Так начиналась история известной теперь на весь мир Троице-Сергиевой Лавры... Через некоторое время Варфоломей (в 1337 году принявший иноческий сан с именем Сергий) и вовсе остался один в лесу — не выдержав трудностей пустынножительства, Стефан ушел в Московский Богоявленский монастырь, где со временем стал игуменом.

Начались для Сергия дни полного одиночества, если не считать забредавших на огонёк диких зверей. Известна история с медведем, поднятым охотниками из берлоги: косолапый всю зиму навещал старца, и тот делил с ним хлеб. Зверь был кроток и тих, словно понимая, что в этом монахе — благодать Божия... Дошли до нас и рассказы об испытаниях, которые претерпевал Преподобный Сергий в те дни.

Так, однажды, когда он стоял на всенощном бдении, стены бревенчатой церковки расступились, и к нему вошёл сам сатана в сопровождении бесовских полчищ. В другой раз келья пустынника наполнилась змеями, а окружившие ее демоны кричали: «Отыди, отыди от места сего! Что хочешь обрести здесь? Или не боишься смерти голодной?». Но у Преподобного было оружие, превосходящее по силе все, что мог сотворить человек. Оружие это — молитва. Ее и творил старец денно и нощно, отгоняя врага: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его...».

Одиночество Сергия длилось не более двух лет, по прошествии которых к нему стали обращаться люди, нуждающиеся в духовной помощи. Слава о подвижнике разнеслась по округе. Появились и желающие разделить с ним подвиг пустынножительства. Обитель стала разрастаться, братия занялась её дальнейшим обустройством, застучали топоры... Любопытный факт: долгое время иноков — учеников Сергия, было числом ровно 12, как апостолов у Христа. Они построили двенадцать келий и обнесли обитель забором. Сергия называли «отче», хотя ему к тому времени едва исполнилось тридцать лет. Такого понятия, как «старчество», в то время на Руси еще не было, но по своему духовному опыту и значению Преподобный был именно старцем — наставником и духовным учителем для всей братии.

Можно сказать, что Сергий Радонежский положил начало этому явлению - старчеству, особенно расцветшему в XIX веке в знаменитой Оптиной пустыни, ставшей центром духовного притяжения не только для монашества, но и для мирян всех сословий. Купцов, писателей, государственных мужей...

Преподобный долго отказывался возглавить монастырь. Материальный мир мало волновал его, изрядно проигрывая тому богатейшему духовному миру, который скрывался за неказистой внешностью пустынника. Поэтому первым игуменом стал Митрофан, в своё время постригший Сергия в монашество. Лишь после его смерти Преподобный согласился принять этот чин. С первых же дней своего игуменства он начал воплощать завет Христа: «Кто хочет между вами быть первым, да будет всем слугою». Монастырь к тому времени уже разросся и процветал за счёт щедрых пожертвований, что контрастировало с первыми годами его существования, когда на литургии вместо свечей зажигали березовую лучину...

Первым делом Сергий запретил принимать подаяние, установив правило жить от своего труда. Затем, по совету Вселенского патриарха Филофея, утвердил общинно-жительный устав. Жизнь и труды преподобного Сергия в истории русского монашества имеют особое значение: он положил начало жизни пустынников.

Чудеса в обители не прекращались. Сколько их сотворил Сергий — не счесть! Бывало, из мертвых воскрешал. Видел и прошлое, и будущее каждого человека, и всего русского народа. Прозревал духовными очами тайные устремления людей, от него ничего невозможно было скрыть.

Воскрешение преподобным Сергием Радонежским мальчика

А в час крайней нужды, по молитвам старца и всей братии подавалась обители щедрая помощь. Когда монастырь окреп, и у него появились кое-какие средства, то по примеру Киево-Печерской Лавры стали щедро раздавать милостыню, принимая на свое попечение больных и странников. Преподобный не желал, чтобы истории чудесных исцелений покинули монастырские стены, но удержать их не мог. Слава о чудотворце разлетелась по всему белу свету, а в ответ — множество больных и недужных устремилось за помощью в обитель.

Многолюдие тяготило Сергия — не к такому житию он стремился, принимая иноческий постриг. Но он никому не отказывал. Каждое его слово несло нуждающимся утешение, облегчение в болезнях или духовный урок. По словам современников, старец «тихими и кроткими словами» мог умягчить самые ожесточённые сердца. Чем и пользовался не раз, примиряя враждующих между собой князей.

Во многом благодаря ему к моменту Куликовской битвы почти все русские князья признали главенство Дмитрия Иоанновича. А тот накануне сражения отправился за благословением не куда-нибудь — в Свято-Троицкий монастырь. Игумен предрёк нашему воинству победу и дал в помощь двух иноков княжеского рода — Пересвета и Ослябю.

В день Куликовской битвы особенно ярко проявился провидческий дар Сергия Радонежского.

Весь день 8 сентября он горячо молился с братией о победе русского оружия, «телом стоял на молитве в храме Святой Троицы, а духом был на поле Куликовом». Прозревая происходящее там внутренними очами, рассказывал о том братии. Кто ранен, кто убит — о ком за здравие надобно молиться, а о ком уже за упокой... Так он сообщил о гибели Пересвета, временных неудачах русского войска и, наконец, об окончательной победе. Когда через четыре дня гонец с Куликова поля примчался в Москву с доброй вестью, в Свято-Троицкой обители уже вовсю праздновали...

Прп. Сергий Радонежский благословляет князя Дмитрия Донского на битву.

О грядущей своей кончине Преподобный Сергий, конечно, знал, и в день 25 сентября (8 октября по новому стилю) 1392 года обратился к монахам с такими словами: «Внимайте себе, братие. Прежде имейте страх Божий, чистоту душевную и любовь нелицемерную…»

Через 30 лет при строительстве Собора открылись его святые мощи. Нетленным оказалось не только тело, уцелели и одежды Преподобного, хотя гроб почти полностью был погружен в воду. При большом стечении богомольцев и духовенства, в присутствии сына Димитрия Донского, князя Звенигородского Юрия Димитриевича, мощи временно разместили в Троицкой церкви (теперь на этом месте стоит церковь Сошествия Святого Духа).

В 1426 году они были перенесены в Троицкий собор. С 1920-го по 1946 годы мощи находились в музее, помещавшемся в здании лавры. А после возвращения их церкви в 1946 году вернулись на прежнее место - в Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры.

Фактом причисления Сергия к лику святых для общецерковного почитания служит грамота митрополита Ионы к Дмитрию Шемяке, датируемая 1449 или 1450 годом. В ней предстоятель Русской церкви называет Сергия Преподобным и ставит рядом с другими чудотворцами и святителями, угрожая лишить Шемяку «милости» московских святых.

В Москве Сергию Радонежскому посвящены 67 храмов и часовен. Самые известные из них:

Собор Сергия Радонежского в Высокопетровском монастыре (1690—1694);
Храм Сергия Радонежского в Бибиреве (1893—1894);
Храм Сергия Радонежского в Бусинове (2-я пол. 1850-х);
Храм Сергия Радонежского в Зеленограде (1997);
Храм Сергия Радонежского в Новоспасском монастыре (1787);
Храм Сергия Радонежского в Крапивниках (1678);
Храм Сергия Радонежского в Рогожской слободе;
Храм Троицы Живоначальной (именуется также Храмом Сергия Радонежского) в Конькове (1690—1694).

Список храмов с престолами во имя Сергия Радонежского в Московской области включает 174 храма и часовни (с учетом несохранившихся, строящихся, старообрядческих и т.д.).

Кроме Троице-Сергиева монастыря, Сергий основал еще несколько монастырей: Благовещенский монастырь на Киржаче, Старо-Голутвин близ Коломны, Высоцкий монастырь, Георгиевский монастырь на Клязьме. Во все эти обители он поставил настоятелями своих учеников. Более 40 обителей было основано его учениками: Саввой (Саввино-Сторожевский близ Звенигорода), Ферапонтом (Ферапонтов), Кириллом (Кирилло-Белозерский), Сильвестром (Воскресенский Обнорский) и др., а также, его духовными собеседниками такими, как Стефан Пермский.

Троице-Сергиева Лавра

«ВЕРИТЬ ПО-ДЕТСКИ»

Марии семь лет. Она ходит, вернее, бегает в первый класс. Почему бегает? Не знаю. Наверное, потому, что ходить ей просто не под силу. Ноги несут сами, худенькие, ловкие, проворные ножки, они едва задевают землю, по касательной, почти пунктиром, вперёд, вперёд... Мария черноглаза и остроглаза, буравчики-угольки с любопытством смотрят на Божий мир, радуясь ярким краскам земного бытия и печалясь от красок невыразительных. Мария живёт в православной семье, у неё три старшие сестры и ни одной младшей. Домашние любят её, но не балуют. Мария и сама понимает, что баловство до добра не доведёт, и усвоила с пелёнок – довольствоваться надо малым. Она и довольствовалась, пока не наступил тот незабываемый день.

Бывают же такие дни. Всё ладится, даже через лужи прыгаешь легко и грациозно, вот сейчас как разбегусь... И встала. Чёрные глазки-буравчики засветились восторгом. Навстречу Марии шла красавица. Её пепельные волосы струились по плечам, походка легка и независима, в глазах великодушное снисхождение ко всем человеческим слабостям вместе взятым. А в ушах серёжки! Умопомрачение, а не серёжки: мерцающие, вздрагивающие на солнце огоньки. Марии даже почудилось, что они звенят. Как весенние капельки: звяк, звяк... Сердце девочки забилось под синей, на синтепоне, курточкой громче, чем это «звяк, звяк...» Померкло солнце.

– Я хочу серёжки, – всхлипывала она вечером, уткнувшись в мамины колени, – маленькие, из чистого золота. Но вы мне их никогда не купите... – и заревела, горько размазывая слёзы по несчастному лицу.

– Ты знаешь, это очень дорогая вещь и нам не под силу. А увидишь на ком-то норковое манто, тоже захочешь? – вразумляла мама. – Так не годится, мы люди православные, нам роскошество не на пользу. Вот вырастешь, выучишься, пойдёшь на работу...

– Сто лет пройдёт. А я сейчас хочу! Ничего мне не покупайте – ни ботинки на зиму, ни свитер, но купите серёжки...

В голосе мамы зазвучали стальные нотки:

– Прекрати капризы. Ишь, моду взяла требовать.

Затосковала, запечалилась девочка-попрыгушка. И надо было ей встретиться с красавицей-искусительницей? И вот ведь что интересно: жестокий мамин приговор – «никаких серёжек ты не получишь» – ещё больше распалил её сердечко. Ей хотелось говорить только про серёжки. Она вставала перед зеркалом и представляла себя счастливую, улыбающуюся, с серёжками в ушах. «Дзинь» – повернулась направо, «дзинь» – повернулась налево. Решение пришло неожиданно. Она поняла, что ей никогда не разжалобить стойких в жестоком упорстве домашних. Надо идти другим путём. И путь был ею определён.

Воскресный день выдался серый, тяжёлый, слякотный. Бегом, не оглядываясь, к электричке. Ей в Сергиев Посад. В Лавру. К преподобному Сергию. Огромная очередь в Троицкий собор к раке с мощами преподобного. Встала в хвосте, маленькая черноглазая девочка-тростиночка с самыми серьёзными намерениями. Она будет просить преподобного о серёжках. Говорят, он великий молитвенник, всех слышит, всех утешает. А она православная, крещёная, мама водит её в храм, причащает, она даже поститься пробует. Неужели она, православная христианка Мария, не имеет права попросить преподобного о помощи?

Упала на колени пожилая женщина со слезами и отчаянием – помоги! Мария на минуту усомнилась в своём решении: «У людей беда, они просят в беде помочь, а я – серёжки... У преподобного и времени не останется на меня, вон народу-то сколько, и все просят о серьёзном». Но как только поднялась на ступеньку перед ракой, так и забыла обо всём. Кроме серёжек. Подкосила детские коленочки чистая искренняя молитва. Глаза были сухи, но сердце трепетно.

На другой день поехала в Лавру опять. Прямо после школы, не заходя домой. Народу было меньше, и она быстро оказалась перед святой ракой. Опять просила упорно и настырно. Третий раз неудача. Марию в Лавре обнаружила подруга старшей сестры:

– Ты одна? А дома знают?

«Ну, конечно же, доложила. А знаете, ваша Маша...»

Мария получила за самоволие сполна. Она упорно молчала, когда домашние допытывались, зачем она ездила в Лавру. Наконец сердце дрогнуло, и она крикнула:

– Да серёжки я у преподобного просила! Вы же мне не покупаете. Серёжки!

Начались долгие педагогические беседы. Мама сказала, что у преподобного надо просить усердия в учёбе, он помогает тем, кто слаб в науках. «И тебе, Маша, разве не о чем попросить его? Разве у тебя всё в порядке с математикой, например?» И опять Мария загрустила. Мамина правда устыдила её: разве до серёжек преподобному Сергию, если со всей России едут к нему по поводу зачётов, экзаменов, контрольных?

И был вечер, тихий и тёплый. Солнечный день успел согреть землю, и она отдавала теперь накопленное ласковым сумеркам, вовремя подоспевшим на смену. Мама вошла в дом таинственная, молчаливая и красивая.

– Дай руку, – попросила негромко. Маленькая уютная коробочка легла в Марьину ладошку. А в ней...

– Серёжки... Мама, серёжки! Ты купила? Дорогие? Но мне не надо ничего, ботинки на зиму...

– Нет, дочка, это не мой подарок. Это тебе преподобный Сергий подарил.

Ночью, когда потрясённая Мария, бережно запрятав под подушку заветный коробок, спала, притихшие домашние слушали историю...

Мама торопилась в сторону электрички, и её догнала знакомая, жена священника матушка Наталья. Не виделись давно: как и что, как дом, как дети?

– Ой, и не спрашивай. Дома у нас военная обстановка, Мария такое вытворяет. Увидела у кого-то серёжки на улице и – хочу такие, и всё. Золотые, не какие-нибудь. И уговаривали, и наказывали, ничего не помогает. Так она что придумала? Стала ездить в Лавру и молиться у раки преподобного Сергия, чтобы он ей серёжки подарил!

Знакомая от изумления остановилась:

– Серёжки? Преподобному молилась? Чудеса...

Как-то притихла знакомая, проводила маму до электрички и, когда та уже вошла в тамбур и хотела махнуть ей рукой, вдруг быстро сняла с себя серёжки:

– Возьми! Это Машке.

Дверь закрылась, и растерявшаяся мама осталась стоять в тамбуре с серёжками в руках. Корила себя всю дорогу за свой бестактный рассказ. Поехала на следующий день отдавать. А та не берёт: это ей не от меня, от преподобного Сергия.

Муж Натальи – дьякон одного из подмосковных храмов. Прошло уже много времени, а его всё никак не рукополагали во священники. А им бы уже на свой приход ехать, жизнь налаживать. И пошла Наталья просить о помощи преподобного Сергия. Тоже, как и Мария, выстояла большую очередь, тоже преклонила колени пред святой ракой. Помоги, угодниче Христов! И вдруг в молитвенном усердии пообещала:

– Я тебе серёжки свои золотые пожертвую, помоги...

Вскоре мужа рукоположили. Стал он настоятелем огромного собора. Пришло время отдавать обещанное. Пришла в Лавру, ходит в растерянности: куда ей с этими серёжками? На раке оставить нельзя, не положено, передать кому-то, но кому? Ходила, ходила, да так и не придумала, как отблагодарить преподобного Сергия золотыми своими серёжками. Вышла из Лавры, тут и повстречалась с Марьиной мамой.

Мария наша в Лавру ездит, чтобы преподобный ей серёжки подарил... Сняла с себя золотые капельки-огоньки. По благословению преподобного. И нарушить то благословение Наталья не может.

Вот только уши у Марии не проколоты. И разрешить носить серёжки в школу её мама опасается. Оно и правда, рискованно. Пока раздумывали, как лучше поступить, позвонил иерей Максим, тот самый, чья матушка Наталья молилась преподобному и пообещала пожертвовать дорогой подарок.

– Слушай, Мария, тут такое дело, – сказал он серьёзно. – Собор наш надо восстанавливать, работы непочатый край. Фрески требуют серьёзной реставрации. Хочу тебя попросить помолиться, чтобы Господь дал нам силы для работы во славу Божию. И как только фрески восстановим, так сразу и благословлю тебя носить серёжки. Согласна?

– Как благословите, отец Максим, – смиренно ответила раба Божия Мария.

Она очень хочет, чтобы это произошло поскорее. И каждый вечер встаёт на молитву перед иконой преподобного Сергия, кладёт земные поклоны и просит, и надеется, и верит. А собор-то называется Троицкий. И в этом тоже рельефно просматривается чудный промысл Божий. Преподобный Сергий, служитель Святой Троицы от рождения своего до блаженной кончины. Его молитвами живут и крепнут все монастыри и храмы России. И этот не оставит он без своего духовного окормления, тем более что есть особая молитвенница за этот храм, маленькая девочка с красивым именем Мария. Черноглазая Дюймовочка, которой очень будут к лицу серёжки из самого чистого на свете золота.

16 ИЮЛЯ 2014 года КРЕСТНЫЙ ХОД. Покровско Хотьковский монастырь.

ВАЖНО! Пожалуйста, не выкидывайте "Приходской листок»! Принесите

его обратно в храм или дайте почитать родственникам, друзьям,

соседям.

Спаси Вас Господи!